Константин Елгешин: "Интервью с НАТАЛЬЕЙ МЕДВЕДЕВОЙ" © Лабиринт

Наталья Медведева - уникальна. Ее таланты - неисчерпаемы. Ее энергии и шарму могут позавидовать многие. Ее ярко выраженная сексуальность чарует и совсем не похожа на ту российскую вульгарную сексуальность, которая характерна для наших поп-звезд или (что почти одно и то же) проституток . Ее выразительный голос запоминается сразу, а всегдашняя экстравагантность ее одежд давно уже стала притчей во языцех. Все, чем бы она ни занималась, несет в себе черту яркой индивидуальности, вкуса и абсолютной творческой искренности и свободы. (После прочтения Н.Медведевой этого абзаца текст рекомендован ею для зачитывания на собственных похоронах с обязательным аккомпанементом хора плакальщиков. Прим.ред.)
Петербуржка по рождению, она прожила долгое время в США и Франции и успела побыть там топ-моделью, певицей, писательницей. С начала девяностых годов Медведева перебралась в Москву. За годы жизни в России у нее вышло множество статей в периодических изданиях, семь книг прозы, две книги стихов и три музыкальных альбома. Наталья Медведева стала заметным явлением нашей культуры и не воспользоваться возможностью пообщаться с нею было бы непростительной ошибкой. Мы предлагаем вашему вниманию запись беседы нашего корреспондента Константина Елгешина и Наталии Медведевой, которая состоялась в сентябре этого года.
Я ПОЮ С ДЕТСТВА...
- Наташа, давай для начала поговорим о твоих книжках... Вот я вижу у тебя на полке - их тут не менее десяти. Это не считая зарубежных изданий. Какая из них тебе самой больше всего нравится?
- Наверное, последняя, которую выпустило издательство "Вагриус" в серии "женский почерк". (Уже не последняя - в том же издательстве вот-вот выйдет новая книга Медведевой - "Ночная певица". В ней собраны ее эссе и статьи, которые она публиковала в различной периодической печати - от журнала "ОМ" до - под псевдонимом Марго Фюрер - газеты "Лимонка". прим.ред.) Хотя, честно говоря, первоначальный макет оформления был интереснее: там фактура была почетче, формат чуть побольше, текст не проходил по лицу... (показывает эскиз макета)
- Да, твой почерк лучше можно было понять. Но зато на макете - совсем короткие обрывки нечитаемых фраз, а на выпущенной книге можно уже кое-что разобрать в твоем почерке...
- Вот уж не думала, что кто-то будет это рассматривать! А вообще - ну и дай Бог, прекрасно: пусть всматриваются, читают...
- Я, признаюсь, пытался. Там, кажется, что-то из текста этой книги?
- Да, меня в издательстве попросили что-нибудь написать от руки, все-таки серия - "женский почерк". Ну, я и начеркала что-то... (смеется)
- И все-таки - тебе-то как автору что нравится? Ты можешь что-то конкретное выделить в своей прозе? Вообще - тебе что удается легче писать? Романы? Рассказы? Повести? Пьесы, быть может? Или эссе?
- Надо сначала выяснить - а что такое, например, "роман"? Если в традиционном русском понимании, то тогда "роман" - это то, что я никогда не писала. А на английском такого понятия даже нет, есть слово "novel" (не путать с русской новеллой). Мне кажется, что мои тексты как раз очень хорошо подходят именно под западное определение.
- В изданных книгах - твое вчера. А сегодня у тебя что пишется?
- Пишется что-то такое странное... Я тут в романе Бредбери нашла подходящее определение этим текстам - "футурологическая проза" (смеется).
- Скажи, ты пробовала писать от мужского лица? Ну, чтобы твой главный герой был мужчина...
- Да... Он, правда, какой-то потерянный, не уверенный в своей мужественности. (смеется) Есть в последней книге такой рассказ - "Мусор, сумерки, капуста". По-моему, получилась очень хорошая новелла - как раз в нашем русском пониманиии.А ты почему спросил?! (кричит) Ты же говорил, что читал мою последнюю книгу? В ней как раз эта новелла...
- Наверное, незамеченной прошла... Мне зато там очень понравилась заглавная вещь - "А у них была страсть...".
- Ну, это уже повесть, она покрупнее...
(Я смотрю в книгу и тут же вспоминаю эту злополучную новеллу. Она мне тоже понравилась (просто название вылетело из головы) - как, впрочем, многое, из того, что написала Наталья. В свое оправдание я даже предлагаю пересказать сюжет новеллы, но Медведева только довольно смеется и машет мне рукой: дескать, прощаю...)
- Наташа, я в некотором затруднении: ты - человек, у которого столько много всяких разносторонних талантов, что я не знаю, какому из них отдать предпочтение. Я даже не могу вот так, с ходу, сказать, что тебе лучше удается, что хуже...
- Это точно, талантов у меня много! Вон, видишь, на стене коллаж висит... И там, и вон там... (Она показывает на стены своего ателье, на которых - множество достаточно оригинальных и со вкусом сделанных работ: фотомонтажи, что-то типа картин в духе "ап арта", наклеенные на деревяшки куски каких-то кукол вперемежку с кусками металла и дерева... Мне они напоминают по духу оформление хипповских флэтов.) Между прочим, все эти поделки - моих рук дело!
- Что, иногда руки чешутся что-нибудь сделать эдакое? (это я по себе знаю, тоже порой чем-то подобным балуюсь).
- Ага, очень!
- Что, только для себя делаешь?
- Да нет... Вот недавно подарила одну работу нашей соседке, Светлане Шишкиной. Она, между прочим, художник и дизайнер; ей понравилось - увидела у меня и говорит: "Какие у вас прекрасные коллажи!" - ну, я взяла и подарила, не жалко.
(В комнате появляется муж Натальи, рок-гитарист Сергей Высокосов, известный многим под кличкой "Боров" в группе КОРРОЗИЯ МЕТАЛЛА. Естественно, при нем - неизменном организаторе и участнике рок-группы Медведевой ТРИБУНАЛ - настала пора поговорить о музыке...)
- Коллажи - это, конечно, здорово. Красиво, прямо скажем. Но это, так сказать, для внутреннего употребления. А что у Медведевой на музыкальном фронте?
Наталья переглядывается с Сергеем, потом бормочет под нос:
- Что, что? Черти что! Ничего.
- Что, ни концертов, ни репетиций? И это после двух компактов, выпущенных на таких солидных лэйблах, как "ФИЛИ" и "ОРТ-рекордс"?
- Ну да, вполне солидные конторы... "ФИЛИ", например, приглашала в Москву Диаманду Галас. Только мной почему-то они не стали заниматься дальше.
- А это, кстати, очень интересный вопрос... Первое, что приходит на ум, когда видишь тебя на сцене, - прямые ассоциации с Галас или Хаген. Почему же они этого не видят? Может, у тебя музыка экстремальнее, чем у них?
С.В.: Да какое экстремальнее, вон Диаманда как орет!
Н.М.: Кстати об ассоциациях. Я тут была на какой-то презентации, то ли чего-то там открывали, не помню уже... Так вот там ко мне подскочил один мужичок пьяненький, да как заорет на меня: "О, Диаманда!" Я шарахнулась от него, подумала - сумасшедший какой-то.
- Интересно, а тебе самой Диаманда нравится?
- Если говорить серьезно, в Галас есть, конечно, этакое вероятное безумие... Все эти ее крики и стоны - чистая трагедия; у нее же брат умер, от спида... Это - не Хаген. Хаген искусственная. Да просто немка, чего тут еще о ней говорить! Если она и была когда-то панком и пела песни DEAD KENNEDYS, то сейчас поет "Аве Марию", чуть ли не живет в буддийском монастыре... Может, и мне стоит в монастырь податся, а? Но мне кажется, что я, если туда попаду, то уже никогда отттуда не выйду. (смеется)
- Почему? Понравится?
- Разве можно так говорить - "понравится"? Это как говорить о Диаманде Галас - "нравится - не нравится"... Я видела таких: выходим из зала после ее концерта в театре Эстрады, а рядом идут двое и переговариваются между собой: (орет) "Какая у нее техника!.." Какая, к черту "техника"! Я, к примеру, восприняла ее выступление как публичное харакири... Все эти безумства, которые она там вытворяла... Плача, рыдая, взывая к небесам и аду... Так что - возвращаясь к монастырю - эта совсем не та сфера, которая может нравиться или нет. Это как Ларри Кинг (известный американский тележурналист, CNN - прим.ред.) в своих интервью: вот он беседует с Далай-Ламой, а потом следует Ричард Гир - и Кинг у него справишает: (кричит) "Ричард! Почему ты принял буддизм?! Тебе понравилось?!" По-моему, так говорить - абсурдно. Или еще говорят - "выбрал". Это как "я выбираю пепси"... Кто-то, значит, выбрал буддизм, кто-то - пепси, а кто-то - Ленина; а получается в конечном счете, что все это одно и то же?!!
- Наташ, я вот что сейчас подумал: если с ТРИБУНАЛОМ у вас сейчас не клеится, может, тебе пока издать твою кабарешную программу? Помнишь, ты мне показывала свою французскую кассету, которую тебе в восьмидесятых годах в Париже издали?
- Так у меня же это был самый первый компакт, который я издала в России, Аркадий Семенов - спасибо ему! - помог, выпустил на своей фирме "ЗВУКОРЕКИ"...
- Да нет, тот компакт - с романсами. А на кассете ты пела свои вещи, под пианино.
- Ну, эту запись никто сейчас издавать не станет. Вот, может, когда я умру...
- Вернемся к тебе живой. Все-таки, чего же в тебе больше? Певицы? Писателя или поэта?. Музыканта? Или - просто женщины? А! Прости, мы же уже о последнем выяснили...
- И что ты выяснил?
- Что ты - гуманист и космополит. А немного - и феменистка, наверное.
- Возможно, я слишком долго жила на Западе, но я бы себя не отнесла ни к тем, ни к другим, ни к третьим...
...Тут нашу беседу прервали. К Медведевой заявились двое. Один - приятель - привел для "деловых переговоров" своего знакомого бизнесмена. Бизнесмен, который в первый раз видел Наталью, был пьян вдребодан, еле держался на ногах и вообще - впервые будучи в этом доме, вел себя совершенно по-хамски. У приятеля в руке звенел посудой пакет с алкоголем. Непьющая Медведева психанула: "Я сейчас ударю вас по лицу!" - и поддатая парочка тут же оказалась за дверью несолоно хлебавши. Наталья остыла минут за пять и с характерным для нее громким заразительным смехом стала вспоминать об историях, связанных с алкоголем...
- Один как-то здесь, в Москве, пристал ко мне: давайте выпьем! Я - зачем это вам? Я не пью и не хочу. А он: ну как же, у вас в книгах все время о том, как вы пьете. Должен я хоть раз увидеть это наяву?!
- Ты объяснила ему, что не надо путать поступки персонажей книг с их авторами?
- Ну да! Даже если бы этот персонаж был наполовину я, то все равно - ему в книге двадцать лет и все такое прочее; совсем не так, как сейчас: другая страна, да и лет мне теперь побольше...
С.В.: У меня тоже была подобная ситуация: в начале девяностых я вообще семь лет не пил, а со сцены приходилось петь о "Рашен водка". Ну, и после концертов часто подходило много людей - накатывать водяры...
Н.М.: ...А в Тулузе один французский журналист после интервью пригласил меня в один ресторан, где он заранее уже заказал для меня (кричит) шампанское! Я туда вхожу, мне тут же подносят - а я: "Я не пью!.." Он, бедный, так был разочарован!
- Раз Наталья сама мне не может сформулировать ответ, спрошу у Сергея: скажи хоть ты, какого таланта в Медведевой больше?
Н.М. (перебивает паузу, имитируя ответ): Никакого! (смеется)
С.В.: Мне кажется, что у нее наблюдается некое равновесие, взаимозависимость всех ее талантов... Один тянет за собой другой и каждый друг без друга не может существовать...
К.Е.: Ну хорошо, с песнями еще как-то понятно... Поскольку Наталья пишет стихи, то песни могут ожидаться...
Н.М.: Не скажи, я привыкла отделять: стихи как, скажем, литературу, и поэтические тексты, которые могут стать песней. Обычно песня у меня вырастает из какой-нибудь фразы, которая проговаривается в голове несколько раз; потом из нее возникает некий музыкальный образ, который можно уже спеть. Когда я жила в Париже, я просто тут же садилась за пианино, и начинала искать к этой фразе какие-то нотки... Они повторялись, повторялись... Я могла куда-то пойти, и там снова в голове крутить эту фразу... И такие повторы длились до тех пор, пока не рождалась мелодия и собственно песня.
- Наташа, скажи пожалуйста, с какого возраста ты поешь?
- С детства. Лет с четырех. Мой брат даже звал меня "птичкой".
- А когда голос таким низким стал?
- Знаешь, у нас в семье у всех такой голос... Наследственность, наверное, сказалась: известно же, что чем ниже голос, тем тоньше связки.
- Ты, наверное, училась вокалу?
- Еще как! Брала и частные уроки, и в колледже занималась...
- Эти уроки были связаны с тем, что ты хотела делать карьеру певицы? Или ты просто испытывала внутренную потребность заниматься пением?
- Да нет, все не так! Просто я тогда жила в Лос-Анджелесе. Голливуд и Лос-Анжелес - это же одно и тоже. А раз я тогда начала жизнь манекенщицы, то в нее естественным образом входили и эти уроки. Все это взаимосвязано: модельные агенства, тут же - киностудии, где существовала масса возможностей пойти на пробу в какой-нибудь сериал, телерекламу, получить маленькую роль в каком-нибудь фильме. А для всего этого, разумеется, лучше всего иметь какие-то элементарные навыки, нужные актерам. Поэтому Лос-Анжелес - это город классов. У меня одно время вообще было такое впечатление, что там все официантки - актрисы; все молодые люди, работающие на бензоколонках, - актеры; перевозчики и грузчики -тоже все актеры, или студенты, во всяком случае... Куча, куча классов! Там можно всю жизнь куда-нибудь ходить и чему-нибудь учиться. Другое дело, что они в основном платные... Но есть возможность ходить в бесплатный городской колледж - по месту, так сказать, своего жительства. К примеру, я ходила в "L.A. sity college" и изучала там английский, историю театрального костюма, музыкальный театр, современный танец, актерское и вокальное искусство... Бывало, что по целым дням училась.
- Ты помнишь свое самое первое выступление?
- Мне было лет восемь, наверное; я училась в Доме Культуры музыке, играть на фортепьяно и паралельно этому занималась в детском драмтеатре. Так что первой моей ролью была роль кошечки, которая возвращается к своим котятам. Я там плясала и пела неаполитанскую тарантеллу. Очень хорошо помню - и роль, и свой грим, и костюм, который на мне тогда был... Потом я ходила в Дом пионеров в драмкружок, там мы уже выступали в институтах, перед достаточно взрослыми людьми - и, представляешь, они на нас смотрели как на профессионалов, наверное...
- Это все интересно, но я имел в виду другое...
- Это когда (презрительно) за деньги, что ли? За деньги я впервые выступала в русском кабаре "Миша" в Лос-Анжелесе на Сансет-бульвар. Пела романсы и прочие русские песни. Имела (иронично) большой успех.
- Наверное, тебе после подиума не трудно было выходить перед людьми на сцену?
- Конечно! (кричит) Да я всегда любила выступать! Я выступала на кухне перед соседками, в школе я всегда лезла на сцену выступать и вообще (смеется) я хотела всех куда-то за собой увести...
- Интересно, почему у тебя с таких ранних пор это было? Тебе нравилось выступать или ты просто хотела побольше общаться с людьми?
- Может, из-за комплексов? То, что не можешь сделать или сказать в жизни, то можешь сделать это на сцене в чужой роли... Надеть вещь, какую ты никогда не носишь... Уйти от рутины, от самой себя, в общем... Но, как мне кажется, сейчас это настолько смешалось, что уже не понятно, где я, где не я. В последнее время, кстати, я за собой замечаю, что становлюсь противником всяческих шоу, спектаклей; я сейчас как раз больше придерживаюсь символисткого взгляда на вещи: "Искусство есть жизнь, жизнь - это искусство". И жизнь свою надо постоянно создавать, давать ей определенный стиль - и все такое прочее... Короче, ты создаешь себя самого.
- Как мне кажется, именно этим ты всегда и занималась.
- Ну да, так всегда и было со мной. Одно время мне даже в этом старались помешать. Знакомые говорили мне: "Что это за чушь такая, чем ты занимаешься?! Надо идти учиться на косметолога или маникюршу и зарабатывать деньги. Конкретно, постоянно, тупо ходить изо дня в день на работу." И я даже пыталась устроиться куда-нибудь на постоянную работу - секретаршей. Я пришла на собеседование: вся такая деловая, в образе - как я себе представляла секретарш... А после разговора дамочка, которая меня расспрашивала, честно мне сказала, что мне ничего не светит в этой должности. Дескать, "у вас такой уверенный вид, что это вы должны проводить собеседование, а не приходить сюда в поисках работы"... После этого я с горя напилась и сказала в пьяном пылу своим друзьям, что (кричит) вы - все сволочи, гады! Хотите засунуть меня в какой-то магазин, в какую-то секретаршу вместо того, чтобы пропихивать меня на сцену!
- Что же сейчас мешает Наталье Медведевой быть постоянно на сцене?
- Я не уверенна, что на ней надо быть постоянно, хотя, конечно, считаю, что для такого рода деятельности надо отдавать все свое время. Ну, может быть, это не всегда должно быть публично... но заниматься этим надо всегда, это жизненно важно. Воозвращаясь к твоему вопросу, отвечу так... Понимаешь, когда я здесь, в России, появилась, когда познакомилась с хэзешниками (музыкантами из группы ХУЙ ЗАБЕЙ - прим. ред.) все получалось у меня достаточно легко. Я приезжала в студию, исполняла под пианино свои песни; потом мы что-то придумывали, я слушала, поправляла что-то... Происходил такой совместный процесс. Потом мы с тем же Лешкой Заевым из ХЗ сделали демо-запись для следующего альбома. А потом я познакомилась с Серегой... И в каком-то смысле, благодаря этим знакомствам, началось оживление в моей музыкальной деятельности. У меня же все было на бумажках или в голове. А для того, чтобы все было по-настоящему, звучало, жило своей жизнью, нужна была группа. Стали появляться какие-то люди: барабанщик какой-то, басист, три гитариста - Костыль, Серега, Заев... Потом вместо того барабанщика пришел Шатуновский Андрей - очень известный музыкант, который без всяких коврижек обещанных просто из интереса играл с нами. А потом все стало понемногу отсеиваться... Вообще-то, у нас было чересчур много музыкантов, и отсев был необходим. Я хочу сказать вот еще что: у меня в какой-то период исчезло чувство инициативы, самостоятельности. Получилось, что существование группы теперь зависело не только и не столько от меня - и это напрягало...
- Ну вот, прошло с тех пор семь лет - и что за плечами? Два выпущенных альбома, несколько неплохих концертов, кое-что в проекте и - после отсева - вы с Сергеем как костяк группы. Не густо...
- Понимаешь, не все так просто. Если бы рядом был продюсер, который, прослушав наши наметки, сказал бы "классно, играй так вот и так" - и вдобавок убедил бы меня в своей правоте...
- Извини, но ты не создаешь впечатление человека, которого можно в чем-то убедить. Из тебя такой авторитарный напор прет...
- Ничего подобного! К примеру, к нам однажды пришли два человека из ВГИКА и сказали, что хотят сделать клип. У них был блокнот, на котором было записано несколько вариантов сценария. Я сказала себе самой: "Заткнись и слушай!" Я слушала - и мне понравилось! Потом мы снимались - и я делала все, что они мне говорили, потому что это соответствовало и настроению песни, и музыке, и тексту, и нашей с Серегой истории...
- Ну, и где этот клип?
- Да они ни хрена его не смонтировали! Экономическая сторона, так сказать, подвела. А могло все быть очень даже красиво и здорово.
- Наверное... У тебя ведь большинство песен просится в клипы.
- Ну да, у меня же в песнях - готовые истории!
- Я лично снял бы "Токсово" - там такая яркая ретро-картинка: семидесятые, хипповская тусовка, танцы с BEATLES & SLADE, музыка очень запоминающаяся...
- Чего вы все так любите ностальгировать? (кричит) Сегодняшним надо жить! Старые пердуны, ёпэрэсэтэ!
- А знаешь, как определить старого от молодого? Старый вспоминает, а молодой - мечтает...
- Ну да, это от возраста совсем не зависит!
- Давай лучше поговорим еще про одну сторону твоего творческого "Я" - про твою журналистскую деятельность. Когда ты стала этим заниматься?
- Началось все с рассказов. Этот жанр имеет границы. Если он пишется для какого-нибудь журнала, то обычно это шесть-восемь машинописных страниц. Ты уже автоматически настраиваешь себя на такой объем повествования. И, исходя из этого, уже потом появились более коротенькие зарисовки, которые и стали зачатками каких-то статей или репортажей. Я начала печатать их в газете "Новый Взгляд". Но я не могу сказать, что это - традиционная журналистика. Скорее, это эссеистика; она вмещает в себя и конкретную информацию, и личные наблюдения, и какие-то философствования, и художественность описания присутствует... Можно даже и стихотворение туда вставить - короче, такой многоплановый жанр, который позволяет отвязаться в тексте по полной. Например, для ОМа я сначала писала что-то типа зарисовок о мужчинах: "Мужчина и машина", "Трус и не трус в трусах", об очкариках... И несколько таких эссе у меня получилось. Но потом... мне хотелось, чтобы со стороны журнала ко мне было тоже какое-то поступательное движение, чтобы я чувствовала их заинтересованность. Когда я спросила, о чем бы им хотелось получить от меня текст, они ответили "ну, нам все равно, напишите о чем-нибудь"... С одной стороны - это фантастика, чего хочешь, то и пиши. А с другой - это ужас: что им, поток сознания каждый раз выдавать? Маразм! Мало ли у меня что в голове - и выкладывать это напоказ я не хочу.
- Наверное, тебе по духу работа в ЛИМОНКЕ была ближе? Там уж точно можно было отвязаться по полной.
- Да ну, какая там была работа? Полторы страницы, не больше - что в них уместишь? И потом - если бы я не была, так сказать, знакомой Лимонова (смеется), то это было бы - класс: меня взяли в такую газету, я пишу, что хочу! А тут эта личная жизнь, эта лимоновская газета, эта лимоновская партия.. - в общем, получалось, что я чуть ли не должна была лезть везде, где Лимонов. А я как раз не хотела этого, меня к тому времени Лимонов уже достал со всеми своими делами. Я хотела свалить куда-нибудь - туда, где были мои дела. Тем более, тогда как раз Семенов выпустил мою первую пластинку. Аркадий вообще мной очень вдохновился и предложил записать пластинку с Иваном Соколовским (музыкант-компьюторщик, писавший музыку к таким проектам как ЯТХА, СОЛДАТ СЕМЕНОВ, МИТЬКОВСКИЕ ТАНЦЫ и - собственнному - МЯГКИЕ ЗВЕРИ). Но стиль работы Соколовского мне совершенно не понравился. При встрече он мне сразу предложил: "давай найдем темпы к твоим песням". Но как это сделать?! В какой-то темной комнатке, с клавишной байдой в полторы октавки, с драммашинкой... У меня были песни, кторые я пела, сидя дома за пианино. Откуда я знаю, какие у них темпы?! Они вообще должны были бы звучать с рок-группой! А тут, в этой комнатке, я должна была немедленно сказать: "В этой песенке - сто двадцать. Нет, сто восемнадцать! Или нет, возьмем сто..." Шизофрения по-моему. (имитирует речь Соколовского) "Не надо петь, только аккорды дайте.." То есть ему, по-моему, совершенно не важен ни текст был, ни моя интонация... Самое смешное, что в Париже я как-то получила из Москвы несколько рок-журналов: КОНТРКУЛЬТУРА, ДАВАЙ-ДАВАЙ, еще что-то. Все это мне было так интересно! Я еще подумала: какое безумие, какие сумасшедшие люди это делают! И вот в одном из этих журналов я обнаружила что-то типа интервью, где очень хорошо говорилось о музыке, это было созвучно моему восприятию. А это как раз был Иван Соколовский... И мне тогда еще подумалось - как интересно было бы познакомиться с этим типом. И познакомилась!.. То же самое могу сказать и о КОРРОЗИИ МЕТАЛЛА. Когда во времена перестройки на Западе стал моден Советский Союз, по шестому французскому каналу по ночам без конца крутили непонятно кем снятые рок-концерты из Союза... Причем преимущественно это был тяжелый рок. Самое жуткое впечатление на меня произвел ЧЕРНЫЙ КОФЕ - я думала, я сойду с ума; мне хотелось залезть в телевизор и убить тех, кто там играл... Но там же я увидела КОРРОЗИЮ. У меня не осталось конкретного воспоминания о музыке, осталась лишь память о каком-то безумном напоре, драйве... (кричит) А-а-э! Я помню, что я даже где-то там в дневничке у себя написала: мол, КОРРОЗИЯ впечатлила.
- Тебе, наверное, всегда такая музыка нравилась?
- Какая?
- С напором.
- Я могу тебе сказать, что какой-нибудь ансамбль русских музыкальных инструментов может с таким напором играть, что любому современному панку дадут жару. (возбужденно) Там пяток каких нибудь безумных балалаечников, да еще три бас-балалайки стоят, да мандалинщики еще, да плюс какие-нибудь безумные домбристы... (смеется)
- А ты ходишь куда-то, видишь что-нибудь?
- Конечно.
- И что тебе запомнилось?
- Мне, к примеру, понравились такие ироничные истории Кирилла Немоляева из БОНИ НЕМ - как он сделал Дассена или тему "В мире животных" (смеется). Это просто хорошо сделано!
- Что ж, пожелаем, чтобы и у тебя все было хорошо! Будем надеяться, что ты еще нас порадуешь своими новыми песнями.